Гора с плеч и совести :)

Дописала стихотворение, лежавшее больше года. Планировала в подарок Люциусу Малфою, но он передо мной проштрафился. Поэтому выложу просто так.



Отгорели, отыграли, отлетали –

И виски затосковали о металле:

Просят дула – усмирить метанья мозга,

Просят льда – ожогу мысли, хоть и поздно.

Лед прильнет к горнилу кожи – и растает.

Улыбнется потревоженно усталость,

Тихо ахнет дуновением топольим,

И заплачет: только теплым будет больно.



Влажны скулы, жар пристужен, лед растаял –

А запястья все тоскуют о металле,

Просят выкрасить биением венозным

И тепло из тела вынуть, как занозу.

Устье вен немножко позже прощекочет

Атамей, влюбленный в кожу – очень-очень.

Тихо ахнут с облегчением сосуды

И руду закипяченную остудят.

Жар уснет, и отраженье в застеколье

Покачнется: только теплым будет больно.



Отгорела, отыграла, отлетала –

И уже щекочет горло зов металлу,

И, протяжность тонких гласных избирая,

Изнутри немые губы больно ранит.

Губы алым наливаются, нежнея…

А металл сейчас – с другими. Им нужнее.

Пусть тепло чужих запястий он ворует

И виски чужие дарит поцелуем.

Мне усталость, покачнувшись в застеколье,

Улыбнется: если больно – значит, больно.



Дала прочитать маман. Она сказала: «Страшно». А по-моему, жизнеутверждающе.

@темы: стихи

---

Ищу

Читаю Пратчетта. Господа, кто знает, где можно скачать на английском «Патриота»? Очень хочется.

P.S. Переводы в сети в большинстве своем дрянь. Лучше уж в оригинале читать. Чую, сама на досуге начну переводить Пратчетта.

P.P.S. Витинари – лапочка. Лично мне он напоминает сразу двух персонажей – Мелани Уилкс и Шерлока Холмса. Причем Мелани в первую очередь.

---

Оох

Посмотрела «Матадора». Моя балдеть. Столько слэша!

- домогательства Джулиана (например, про «Маргариту и член», за коленку лапал...);

- «ты все рассказал жене о том, как мы развлекались в Мехико?»

- «той ночью я от тебя такого не ожидал. – Я тоже.»

Много еще чего. Так не процитирую.

И вообще фильм небанальный по форме. Экшн опущен – интрига появляется. Мы всегда гадаем – а что было?

Надо будет найти на диске. Пересмотрю с удовольствием.

---

И еще пара драбблов

«Милосердие», Айзен, Ичимару, G, 40 слов

Милосердию он учился у Айзена Соске.
Милосердно – успокоить испуганного ребенка из Академиии, погладить по голове. И щадить своего лейтенанта, ни разу не ранив словом. И убить при расставании, чтобы не заставлять страдать…
Впрочем, Ичимару Гина всегда считали жестоким.

«Кукла», Ичимару/Кира, R, 240 слов.
Для Рене. Просто так.

Ты думаешь, Изуру забавный.
Он как дорогая кукла – гибкая, с настоящими волосами редкого оттенка. И такой же безвольный.
Он не умеет сказать «нет» тебе, он вообще ничего не говорит, даже когда ты кладешь его на спинку. В ценных куклах нет дешевых механизмов.
Его кожа – теплого, золотистого цвета – под твоими пальцами стынет раскрашенным фарфором. И синяков, кажется, никогда не остается. Впрочем, ты обычно осторожен, да и редко играешь со своей куклой.
Дорогие игрушки нужно беречь, ты это понимаешь.
А играть с ними можно и не ломая.
В твоих руках он обмякает и безвольно раскидывает руки; можно привязать к ним ленты и поиграть в Мастера кукол. Впрочем, тебе неинтересно корчить из себя бога. Ты любишь другие игры. А ленты – это иногда бывает. Куклам они идут.
Он не сопротивляется тебе – разве что его тело, недолго; и эти секунды сопротивления – самое сладкое для тебя, когда ты вламываешься под фарфоровую скорлупу. Он сладкий, сладкий, сладкий – и живой, и ему, наверное, даже больно; это ничего, что он бессловесен; ты можешь представлять. Этого иногда бывает достаточно.
Краска с его щек не смывается языком. Жалко, что куклы не плачут – соль едкая. Так, как сейчас, тебе не нравится – так он кажется теплым. А ты чувствуешь, какие у него холодные кисти.
Да, тебе все-таки не нравится ложь. Даже если он это и не нарочно.
Впрочем, он ничего не делает нарочно. То, что он размыкает бледные губы – только ответ твоему желанию.
И когда он целуется, то по-кукольному опускает тяжелые веки, скрадывая стекляную синеву радужек.
Ты точно это знаешь, потому что каждый раз не закрываешь глаз.

@темы: Блич, фанфики

---

Радость у меня

Замечательная Elruu нарисовала иллюстрацию к моему "Когда-нибудь". Вот:

Ну очень, очень приятно.

---

Новенькие драбблы

«Твоя улыбка», Ичимару, G, 140 слов.

Он уже давно не улыбается.
Нет ни желания, ни смысла: что бы ни выцарапывалось из нутра, улыбка неровным мазком ложится на лицо. И он не в силах убедить себя, что ее нет, ибо под кончиками пальцев мимические мышцы, сухая кожа, и, иногда, влажная полоска зубов – все это настоящее. Иллюзиям подвластны все пять органов чувств.
И улыбка его живет собственной жизнью. Искажает смысл его слов и, мразь, злорадно высвечивает из зеркала. Гин теперь ясно понимает, что такое – ненависть.
Иногда он забывается и начинает верить ей, улыбке, и послушно ведет вторую партию – ибо слова не важны для великих лицедеев, а улыбка блистательна в своей убедительности. Подчас он начинает понимать, что сходит с ума, и все зеркала соглашаются с ним; оттого-то он избегает зеркал и чужих глаз, в которых отражается его проклятие.
И все, что остается Ичимару Гину – молча ненавидеть свое отражение…
Просто потому, когда-то Айзену нравилась его улыбка.

«Когда-нибудь», Кира, Вабискэ, G, 160 слов.

У него не бывает свободных минут.
Если бы в отряд назначили нового капитана, было бы куда легче, но капитаны с неба не берутся, только уходят в него; все, что остается Кире – смиренно тянуть свою лямку. Впрочем, в постоянной занятости есть свой плюс: ему почти некогда думать.
Он привыкает стоять перед строем всегда в одиночку, не скрываясь за белым плечом. И к тому, что больше не для кого заваривать чай с бергамотом.
А по вторникам Кира приходит в опустевшую квартиру, убрать пыль. Только пыль – порядок там давно стоит идеальный. И с собой он не возьмет оттуда ничего, сколько бы ни приходил. Хоть и всегда, всегда будет возвращаться.
А ночами, уже перед сном, к нему приходит Вабискэ. Она опускается подле – нежная, хрупкая, как мама, со светлыми тонкими волосами. И у Изуру перехватывает дыхание, потому что ради него никто никогда не вставал на колени. Вабискэ целует его веки, и они наливаются тяжестью. Она все понимает, и все прощает ему, она гладит его по волосам, и он проваливается в сон, слыша, как она шепчет обещания, что когда-нибудь, когда-нибудь…

@темы: Блич, фанфики

---

Welcome!

*покаянно вздыхая* Надо менять настройки, чтобы отслеживать новых ПЧ. Я исправлюсь.

*ушла писать драбблы к Ичимаровскому Дню рождения*

---

Новенький перевод. Необычный. :)

Название: «And Many Happy Returns».
Автор: Celeste.
Переводчик: Maranta.
Пейринг: Кира/Ичимару.
Рейтинг: PG-15.
Жанр: romance.
Саммари: Кира получает необычный подарок.
Дисклеймер: мне чужого не надо.
Разрешение на перевод получено.

Задыхаясь, Кира одним за другим разжимает стиснувшие простыню пальцы. Сердце его колотится как бешеное, по телу пробегают затихающие судороги, разум оглушен недоверием к происходящему.
Он чувствует, как тело рядом с ним томно потягивается, легонько задевая.
- Т-тайчо? – тихо спрашивает он. – Вы, мм… вы в порядке?
Хриплое хихиканье Гина вгоняет Киру в краску, и он бросает осторожный взгляд на своего капитана, с довольным видом перевернувшегося на спину. - Конечно, Кира-чан, - удивленно бормочет тот. – Не думал, что у тебя хорошо получится, нэ? – продолжает он, начиная вылизывать пальцы.
Кира вздрагивает и поспешно отводит глаза.
- Нэ… Кира-чан, ты какой-то напряженный, – Гин приподнимается на локте и окидывает своего лейтенанта внимательным взглядом. – Тебе что, не понравился подарок?
Кира вздрагивает, заливаясь горячей краской. – Н-нет, тайчо! Это был чудесный подарок! – поспешно заверяет он, изо всех сил пытаясь не вспоминать, как ранее вечером капитан лег на живот и впервые предложил Кире взять его.
Изуру знает, что если будет думать об этом сейчас, то захочет этого снова, а день рождения бывает только раз в году. Достаточно воспоминания о том, каким теплым, тесным и искренним был его капитан, чтобы кровь снова оттекла к паху. Устыдившись, он пытается отвлечься от этих мыслей и не смотреть на лежащего рядом капитана.
- Значит, у тебя был хороший день рождения? – лениво спрашивает Гин, довольный ответом своего лейтенанта.
Его тон еще больше вгоняет Киру в краску, ярко напоминая, как несколько минут назад капитан, толкаясь бедрами навстречу, нашептывал, как ему хорошо.
- Да, тайчо… замечательный, – почти беззвучно отвечает Кира, стыдясь предательства собственного тела.
- Нэ… - хмурясь, начинает Гин. – По голосу непохоже, Кира-чан.
Зловредно улыбнувшись и потянувшись к Изуру, капитан убирает прядь ему за ухо. – Из-за чего напрягаешься, ммм? – с наигранным беспокойством спрашивает он.
От прикосновения капитана бросает в жар, и Кира тяжело вздыхает, отпуская глаза. - Ну… Я…
К его ужасу, капитан прослеживает его взгляд – и с грудным смешком гладит его по голове. - Ах , мой милый Кира-чан, - произносит он почти нежно. – И это вся проблема? Так ведь твой день рождения закончится только через несколько часов.
Кира хлопает глазищами, а Гин откидывается на спину, дожидаясь, пока до его лейтенанта дойдет сказанное.
Когда же до Киры доходит, он осторожно перекатывается на Гина, смущенный и взволнованный. - Т-тайчо? Можно?
Гин со смешком разводит ноги, думая, что его Кира-чан очень мил, и – вот приятный сюрприз – намного агрессивнее, чем обычно кажется.
Да, очень хороший день рождения…

Конец

@темы: переводы, Блич, фанфики

---

Welcome!

Только сейчас заметила, что у меня семь новых ПЧ. Больше пяти отродясь не бывало, так что это новость очень приятная.

Да, Блич для меня фэндом уникальный. Еще и потому, что ни в одном я не была такой работящей.

В благодарность делаю подарочек – пять первых главок перевода. Осталось еще две перевести, на сообществе выложу попозже.

Название: «Хроники Киры Изуру».
Автор: SGL.
Переводчик: Maranta.
Жанр: юмор.
Рейтинг: R.
Пейринг: Сой Фонг/Кира. Да, Кира в пассиве.
Саммари: как страшно жить!
Дисклеймер: все уже украдено до нас.

1. Психотерапия.
Кира нервничал. Очень-очень. Просто по нему это никогда не было заметно.
Психолог из четвертого отряда сидел в тени, жутко сверкая очками и не глядя строча в блокноте.
- Итак, - голос его был масляно-ласковым. – Расскажите о себе. Если ничего в голову не приходит, начинайте с самого начала.
- А... ну, я... ээ.
- Ну же.
Кира сглотнул, нервничая все больше. Вздохнув, он начал: - В-вы можете представить себе такого парня... которого в Академии всегда травили, потому что он б-был тихим, замкнутым, странным и затюканным?..
Врач кивнул, сверкнув очками из угла.
Кира начал теребить рукав. – Он бил меня после уроков.

2. Прощай, девственность.
В дверь кабинета Сой Фонг очень тихо постучали, как если бы посетитель не хотел шуметь или быть навязчивым, или же вообще не хотел, чтобы его услышали. Нахрена тогда вообще стучать?
Скрипнула дверь. – Ээ, Сой Фонг-тайчо? Это я… ээ, Кира Изуру. Я документы принес. Я знаю, в уставе Готэя-13 говорится, что и.о.капитанов не должны этим заниматься, но тот офицер казался таким усталым...
- ...тайчо, вы плачете? – у Киры отвисла челюсть.
- Выйди! – Кира увернулся от брошенного ей пресс-папье, и оно разбилось о косяк. Он уже собирался закрыть за собой дверь, но Сой Фонг жалобно всхлипнула, и он застыл на месте.
- Э, тайчо?
- Я сказала, ВОН ОТСЮДА!
- Ой! Знаю! Но, мм, я просто... ээ...
Кира выглянул из-за двери. Кажется, она больше не собиралась кидаться. Скорее, вырвать ему глаза.
Кира сглотнул и сделал маленький шажок вперед. – Я знаю, что вы практически самая сильная женщина в Соул Сосайети, а я только... ну, только я; но, может... может быть, вы расскажете мне, что случилось. Если хотите, я могу молчать.
Сой Фонг внезапно перестала плакать. Кира вздрогнул.
- Ты мужчина.
- ...Ээ, ну да. Но если вы не хотите, чтобы...
- Ты мужчина, - она поднялась из кресла, не поднимая головы. – Но ты согласен молча выслушать. Ты добровольно признаешь, что я сильнее. Ты...
Ее глаза хищно заблестели.
- Ты не Йоруичи.
Кира облегченно вздохнул.
- Но сойдешь!
- Ой-ей! – Кира во мгновение ока оказался лежащим на столе.
- Сой Фонг-тайчо! – он попытался ее скинуть... безуспешно. Она прижалась к нему, покусывая его уши и шею.
- Мы не можем... – Кира затих, растеряв все мысли, когда ее рука потерла его... хорошее место.
- Ты такой невинный, - мурлыкнула она ему на ухо. - Никогда не был с женщиной?
- Нн-н.
- О. Извини, нежной я не буду.
Казармы второго отряда огласились стуком, ревом, криками – и поскуливанием Киры.

3. Снова психотерапия.
- И когда начались эти... сны? – Кира начинал бояться этих очков. Казалось, за ними не было лица.
- Это был не сон! – возразил Кира. – Главная доминатрикс Готэя-13 привязала меня к своему столу и заездила до потери сознания. А когда я очнулся, то оказался в одном белье на пороге ее кабинета, с приклеенной ко лбу запиской. Там было написано, что вечером я должен вернуться – иначе она придет за мной.
Кира нервно огляделся.
Сверкающие очки опустились и начали себя протирать. – Я настоятельно советую не делиться с капитаном Сой Фонг подобными историями.
- Но это правда!
- Сеанс окончен. Увидимся на следующей неделе. Надеюсь увидеть некоторое улучшение.
Невидимые руки препроводили Киру из комнаты. – Н-но у меня остались засосы! Хотите увидеть? Они у меня на…
- Всего доброго!

4. Девичьи слезы.
Кира сидел в кресле, абсолютно обнаженный. На коленях у него была женщина. Тоже голая.
Все бы хорошо, но Сой Фонг рыдала взахлеб – а это не только портило настроение, но и ранило его эго.
Он что, был так плох в постели?
Хотя, если подумать, Сой Фонг вообще плакала намного чаще, чем раньше. Раньше она не плакала никогда.
- Тайчо? Простите! Я не должен был трогать вашу…
- Йоруичи!
- А? ...О, - теперь ясно. Несколько недель назад Йоруичи вернулась в мир живых вместе с риока.
- Она меня оставила. Снова. Почему... почему она не осталась?
- Мм,ну... – Кира пытался придумать, что бы сказать.
- Я по ней скучаю, – засопев, она подняла глаза. Кира растаял. Эта злобная жестокая стерва была просто очаровательной в грустях. Разрумянившись, со влажными глазами, Сой Фонг казалась милой и уязвимой. Даже жутковато как-то.
- Тайчо, ээ, я... мм, я уверен, что она хотела с вами остаться, н-но, знаете... иногда, - Кира сглотнул. – Иногда людям приходится делать то, что нужно, даже если от этого больно близким людям. Но это не навсегда. Она скоро вернется.
Обнимая хрупкое тело Сой Фонг, Кира очень надеялся, что этого не случится.
- Правда? - сопение. Заплаканные глаза. Как мило.
- Ну, я так считаю.
Секунда молчания, и Сой Фонг, куснув его ухо, прошептала: - Йоруичи ты бы понравился.
- Я... Правда? – Кира моргнул. Йоруичи такая красивая...
- Да, - ухмылка Сой Фонг походила на лезвие: острая, блестящая и опасная. – И я охотно поделюсь...
Кира почувствовал, как кровь приливает к лицу и, хм, другим местам.
Сой Фонг прижалась к нему – нос к носу. – Если кто-нибудь об этом узнает – особенно о том, что я плакала – твое наказание будет таким, что испугало бы самых зловещих типов в Соул Сосайети.
Глаза у нее были честными. Его останки никто не найдет.
И во что, м-мать, он вляпался?
Укус. Ооох... о да, ответ ясен...

5. Возвращение блудной кошки.
Кира ошеломленно хлопал ресницами. Заходя в комнату Сой Фонг, он никак не ожидал увидеть на ее кровати легендарную (и очень сексуальную) Йоруичи.
Пару секунд спустя Сой Фонг выросла у него из-за спины, втолкнула в комнату и представила, не дожидаясь, пока он поднимется с пола:
- Йоруичи, это Кира. Тот самый.
Кира знал, что так Сой Фонг смотрит только на него, жаренное мяско и пустых.
Кира вздрогнул и нечаянно попятился к кровати.
- С-сейчас? Но мы же... не одни...
- А почему, как ты думаешь, я вернулась? – прошептала ему на ухо Йоруичи. – Сой обещала поделиться.
Она обняла Киру за плечи, и тот растаял.
- Я благодарна, что ты за ней присматривал, - дыхание Йоруичи касалось его ключицы. – Я так по ней скучала, и не хотела, чтобы она была одинока.
Сой Фонг придвинулась ближе, сверкнув зубами: – Давай наградим его бутербродом.
Кира поднял на нее глаза: – Вы голодны? Мне приготовить?
Рассмеявшись, женщины прилипли к бедному Кире.

На следующий день...
- Кира! Соберись!
- А?
Ренджи и Хисаги едва успели выхватить Киру из-под костяного кулака холлоу; вид у парня был как у сомнамбулы.
Пока Ренджи приканчивал холлоу, Хисаги начал грубо тормошить Киру.
- ЧТО С ТОБОЙ ТАКОЕ?
Кира не реагировал – он смотрел на дикую кошку, охотящуюся на шмеля.
- ОХ! НЕТ! БУТЕРБРОД!
Кира упал в обморок.
- Оу, он живой? – Ренджи подступил ближе.
- Понятия не имею. Потыкай его своим занпакто.
- Забимару его сожрет.
- О.

6. Извращение.
Придя в себя, Кира почувствовал, что его бьют по лицу. Это могло означать только одно...
- ..ммм, тайчо, больно... еще... – пробормотал он, не поднимая век, хотя другая часть его тела таки поднялась. Кира заулыбался и тихо застонал.
В воздухе повисла непонятная пауза.
Внезапно Киру рывком перевернули на живот, заломив руку за спину и прижав к полу коленом.
- Ну Йоруичи-сама! – заскулил Кира. – Пожалуйста, не надо так! Я больше не хочу!
Тогда его начали лупить по голове – кажется, рукоятью занпакто. Хм... что-то новенькое.
Кира открыл глаза, моргая от яркого света.
- Мацумото-сан? – пролепетал Кира. Бляха-муха.
Мацумото казалась... сердитой. Она кусала губы, закрыв глаза и скрестив под своим немаленьким бюстом руки; правая все касалась рукояти занпакто.
- Шухей и Ренджи не смогли привести тебя в сознание и оставили здесь.
- О! А вы меня подобрали? – Кира нервно улыбнулся. – Как мило с вашей…
- Парни бросили тебя у моего порога! – тон был таким жутким, что Кира с удовольствием спрятался бы, если бы на нем не сидели. – Я затаскиваю твою тяжеленную задницу внутрь, и первое, что слышу в ответ на свою доброту – полное извращение!
На лбу у нее запульсировали вены.
- ... в-вы считаете, я толстый? – простонал Кира. Он-то всю жизнь считал себя тощим...
Она распахнула глаза: - Идиот! У тебя вся кровь в пах оттекла! Я думала, ты милый, хороший мальчик, но нет... Ренджи и компания тебя развратили. Ты уже теряешь сознание посреди боя из-за сексуальных фантазий о лесбиянках...
Слушая тираду Мацумото, Кира подумывал ей все объяснить, но вспомнил, что не может, потому как тогда Сой Фонг его придушит… хм... как в тот раз в ее кабинете...
«О боги, я извращенец!» - понял Кира.

7. Я соскучилась.
Кира любил постоять под горячим душем. И не только потому, что ему нравилось быть обнаженным и влажным.
Правда, спустя час ему наскучило мылиться. Кира сполоснул шампунь с ароматом розы (подарок от капитана Укитакэ, вице-президента клуба Заботы о волосах), обернул бедра полотенцем и открыл дверь, ведущую в спальню.
- Я соскучилась! – вырвавшись из клубов пара, Сой Фонг запрыгнула на Киру, от неожиданности потерявшего полотенце.
- Ох... правда? – Кира был, мягко говоря, неодет. А Сой Фонг его буквально облепила.
- Я думала, ты меня позабыл, - Сой Фонг надулась. – Или еще хуже, что какая-то шлюха наложила лапы на мой сладкий кексик.
- А. Минутку... кексик?
- Так ты спаривался с какой-нибудь жалкой самкой?
- Что? НЕТ! – Кира чуть не упал.
Глаза Сой Фонг сузились. Она приблизила лицо – нос к носу: - Не лги! К тебе прикасалась другая женщина, так? – она все сильнее прижималась к Кире. - Кто?
- Я никогда…
- Мацумото? Она все время сверкает перед тобой своим декольте! Нанао? Клянусь, она вожделеет тебя с тех пор, как однажды попросила передать солонку! Унохана? Я знаю, она вызывает тебя на процедуры чаще положенного! Или...
Задыхаясь, Сой Фонг слезла с Киры и сердито прошипела: - Хинамори! Эта идиотка, так?
- Хинамори? – Кира сроду ей не увлекался. Развернувшись на каблуках, Сой Фонг потопала к двери, бормоча под нос:
- Она вечно корчит жалобную мину. Этакая несчастная жертва...
- Нет! – Кира рванулся перехватить Сой Фонг, пока она не покинула казармы третьего отряда и чего-нибудь не натворила.
Бам! Поздно. И двери теперь придется менять. Вокруг начала собираться толпа шинигами.
- Э-э, п-простите, ребята, - нервно улыбнулся Кира, пытаясь догнать Сой Фонг. – Утром все починят.
Все молча уставились на него.
Он что, полотенце забыл? Кира застыл как вкопанный; Сой Фонг бросила через плечо:
- Я скоро, Кира. Убью ее и сразу вернусь.

запись создана: 28.07.2006 в 19:25

@темы: переводы, стеб, Блич, фанфики

---

Еще переводик

Название: «Поднимись» («Lift Your Head»).

Автор: Celeste.
Переводчик: Maranta.
Пейринг: Ичимару/Кира, Шинсо/Вабискэ.
Рейтинг: PG-13.
Жанр: драма/ангст.
Саммари: Вабискэ знает слабости хозяина как свои собственные.
Дисклеймер: не мое, к сожалению.
Запрос на перевод получен.
Оригинал: http://peroxide-fic.livejournal.com/2005/12/18/.

Занпакто – материальное воплощение души шинигами, сил, разума и сердца.
По образу и подобию его.
Вздрагивая, Вабискэ чувствует ответную дрожь в теле Изуру и его напряжение; они сражаются как единое целое.
Он чувствует, как слабеют руки Киры под ударами, чувствует его трепет и страх, наливающие Вабискэ тяжестью – а он так хочет высвободить свою силу и стереть врагов в порошок.
Иногда он задумывается – а знает ли сам Кира, каким сильным может быть? Как сильны они могут быть вместе, если тот освободит их обоих от добровольного плена. Поймет ли тот когда-нибудь, что их сдерживают оковы, мешая овладеть собственной силой. Они были бы куда сильнее, думает меч, если бы не эти оковы – плоть для плоти и металл для металла.
Интересно, поймет ли когда-нибудь Кира, что это руки Ичимару лишают его равновесия и тянут к земле, хотя он мог бы взлететь с одной лишь верой в себя и Вабискэ.
Но меч знает слабости Киры как свои собственные, и тихо страдает вместо того, чтобы кричать в отчаянии. Потому что Вабискэ понимает чувства Изуру, знает, каково ему близко-близко слышать тихий шепот Ичимару и чувствовать его обманчивую нежность.
Потому что, когда Гин улыбается, касаясь щеки Киры, наклоняется и шепчет ему на ухо: «Верь только в меня, Кира-чан» - Вабискэ чувствует дыхание Шинсо на своем хребте, его шепот: «Поднимайся лишь для меня, Вабискэ».
И юный занпакто вздрагивает точно так же, как его владелец; голос Шинсо – души Ичимару – лишает его воли, касания заставляют трепетать от желания.
Вабискэ знает, что его хозяин может быть сильным, но скован объятиями, как цепями. Он знает, что сейчас, когда руки Киры слабеют, сердце колотится, а душа наполняется страхом, имя на губах Изуру – не Вабискэ.
И он не удивляется, когда спустя секунду мимолетно ощущает знакомое касание Шинсо и дуновение его силы, и слышит шепот: «Поднимайся лишь для меня, Вабискэ».
Вабискэ дрожит.
Он чувствует, как руки Киры наливаются силой, дыхание ускоряется, а в душе зарождается надежда.
Он слышит, как Ичимару Гин говорит с улыбкой: «Я помогу тебе, Кира-чан».

Конец

запись создана: 12.07.2006 в 20:39

@темы: переводы, Блич, фанфики

---

Название: «Сделки Ичимару Гина».
Автор: Maranta.
Пейринг: Ичимару/Кира.
Рейтинг: PG-13.
Жанр: юмор. Стеб над штампами.
Саммари: см. название.
Дисклеймер: все уже украдено до нас.

Ичимару Гина в Готэй-13 не любили.
В первую очередь не за дурной нрав и хамские замашки, а за удивительную меркантильность. Было что-то зловещее в том, как он умел и любил обернуть себе на пользу все и вся.
«Такой и собственного лейтенанта заложит», - поговаривали шинигами и были, в общем-то, правы. Именно этим Ичимару и занимался с завидной регулярностью.
Благо что спрос был устойчивым.

Каждый год, вне зависимости от людских и не очень людских пожеланий, наступала весна. Сам по себе этот факт расстраивал только аллергиков, астматиков и Кучики Бьякую. Но наступление весны подразумевало под собой Весеннюю уборку, а это уже сулило неприятности гораздо более широким массам шинигами. То есть, может быть, свои проблемы весна приносила и в Руконгай, и в Сейретей, но нам-то какое до этого дело?
Так вот, уборка. Понятие это, при всей его кажущейся безобидности, неизменно вгоняло в дрожь офицерский состав Готэя-13, потому как подразумевало под собой не только приведение в божеский вид казарм и прилегающей территории отрядов, но и Годовую Отчетность. И если с первой задачей отряд мог худо-бедно справиться объединенными силами, то груды макулатуры, гордо именуемой документами, ложились на плечи старшего командного состава, порой вполне в буквальном смысле.
И здесь каждый из отрядов оказывался в по-своему уникальном положении.
Например, ни первый, ни второй отряды проблем с передозировкой документами не испытывали, а если испытывали, то не сознавались. Что, впрочем, было и понятно, учитывая личности капитанов. Четвертый и двенадцатый отряды в силу специфики их деятельности отчитывались индивидуально. Отчеты одиннадцатого отряда внятностью, как правило, не отличались, но замечаний от коммандера на удивление не поступало…

Капитаны же остальных отрядов вставали перед нелегким выбором: либо, скрепя сердце, перелопачивать кубометр бумаги…
Либо идти на поклон к Ичимару Гину.
Обе перспективы были столь тошнотворны, что к решению приступали загодя. Зимой. И в первые дни весны те из капитанов, в ком лень оказалась сильнее гордости, как бы между прочим появлялись в расположении третьего отряда. Ичимару, сыто жмурясь, радушно приглашал гостя на чашку чая, тот скрепя сердце соглашался, дверь капитанского кабинета закрывалась, чтобы через каких-то полчаса открыться вновь, гость удалялся, а на следующее утро в казармах его отряда появлялся лейтенант Кира, смиренный, как гейша, и принимался за работу.
Дело в том, что у Киры Изуру были два редких достоинства, выгодно отличающих его от большинства офицеров. Во-первых, хозяйственность; во-вторых, организаторские способности. Работа у него в руках прямо-таки горела. Ичимару, тоже обладающий определенными достоинствами (такими, практичность и предусмотрительность; недоброхоты характеризовали их емким словом «хитрожопость»), быстро сообразил, какое сокровище ему досталось и какое этому сокровищу можно найти применение.
Пресловутая меркантильность оказалась в Гине сильнее эгоизма и тяги ко злорадству. Поэтому в дальнейшем господа капитаны получили возможность за некоторые услуги, льготы или же контрабанду с грунта на день заполучить его лейтенанта. В результате третий отряд крайне редко получал назначения на субботники, в опасные районы и прочие подставы; капитанский же кабинет был своеобразным музеем раритетов.
Задаром Киру не удавалось выпросить даже капитану Айзену, люто жалевшему, что не оставил его при себе. Малютка Хинамори, конечно, выполнила бы любое поручение своего капитана, но была вдобавок суетливой, шумной и навязчивой. На нервы она действовала чрезвычайно.
Капитану шестого отряда с лейтенантом не повезло тоже, полагаться в сложном деле уборки на него не стоило. Справляться же в одиночку было не под силу даже несгибаемому Кучики.
За дела восьмого отряда отвечала лейтенант Исэ, в силу неблагонадежности своего капитана. Именно она и навещала третий отряд, скорбная, как привидение.
Капитан Укитаке среди пыльных бумажонок задыхался, потому обращался к услугам лейтенанта Киры чаще других. Ичимару оскорбительно делал ему скидку по состоянию здоровья и как постоянному клиенту. Укитаке был слишком умен, чтобы обижаться, и от халявы не отказывался.
Может быть, десятому отряду и удалось бы получить подобные льготы по блату, но Мацумото Рангику в бытовых проблемах и нуждах отряда разбиралась так же, как в органической химии, то есть – никак; а капитан Хицугайя считал ниже своего достоинства обращаться за помощью к такой наглой и ленивой девице.
Капитаны же седьмого и девятого отрядов по вполне понятным личным причинам документами не могли заниматься вовсе, а следовательно, и помочь своим лейтенантам.
Таким образом – да, спрос на Киру Изуру был неизменным.

Но вот чего не могли понять заинтересованные личности – так это с какой стати вышеупомянутый Кира позволяет на себе ездить. Несмотря на его сверхъестественную верность приказам, идиотом он не был, и не купился бы на то, что в его обязанности входит составление Годового Отчета для доброй половины отрядов. Практичностью лейтенант не отличался, потому личной корысти искать не мог. В результате выборы сводились к одному, весьма прискорбному: давление капитана Ичимару.
О, в это верилось легко! Достаточно было посмотреть на понурую фигурку Изуру, в двух шагах плетущегося за своим капитаном. Запугивать Ичимару Гин умел в совершенстве, а слухи о некоторых его наклонностях внушали отвращение. Слухи эти распускались непосредственно третьим отрядом, потому им волей-неволей верили.
К примеру, пятый офицер уверял, что видел на рабочем месте капитана наручники и нож. Между тем наручники действительно имели место быть; утащенные из-под носа у смертного полицейского и впоследствии послужившие оплатой по бартеру, они были одним из любимейших экспонатов капитана Ичимару; однако по назначению служить не могли, так как ключ остался у разини-полисмена. Нож же и вовсе был плодом больного воображения пятого офицера.
Слухам, впрочем, это не мешало.
Более того, имелись очевидцы, утверждавшие, что вечером после визита просителя лейтенант Кира каждый раз поднимался в кабинет к капитану и не выходил по нескольку часов кряду. Из кабинета, где хранились наручники и Менос знает что еще…
Слухи плодились, как кролики по весне. Особенно по той же весне.
А между тем подноготную этой мистификации знал-таки один совсем неподходящий для этого субъект.

Сасаки Мимо, рядовому шинигами третьего отряда, не повезло с именем и не очень – с характером, но очень повезло с комплекцией. Он был невероятно гибким, юрким и пронырливым – и плевать, что однокашники дразнили его за девчачье имя. За это он таскал у них, пока спали, хакама и прятал по углам. Бегая с голым задом в поисках штанов, особо не надразнишься…
Никто и никогда уже не узнает, какая нелегкая понесла Мимо свежим мартовским вечером к капитанским покоям. Вероятно, бравый рядовой был попросту пьян до потери инстинкта самосохранения. Ибо трезвым мало кто рискнул бы по темноте и без доклада приближаться к этому гнезду разврата, тем более памятуя о слухах, что выходят-то из капитанского кабинета далеко не все вошедшие…
Так или иначе, но факт остается фактом: этим свежим мартовским вечером… часов в десять приблизительно… Сасаки Мимо подполз к капитанским покоям. Вернее всего, он был движим любопытством, поскольку своими глазами видел лейтенанта Киру, бредущего в этом направлении. Три часа назад. Ну не съел же его капитан, нэ? Столовых-то приборов в его кабинете точно нет…
А лейтенант Кира точно был. Живой и, кажется, невредимый – стонов и хрипов слышно не было; во всяком случае, с дерева, где обосновался Мимо. А видно было и того меньше, так что гибкий, отважный и пронырливый герой этого вечера пополз выше. Как уже говорилось, пьян он был настолько, что не вспоминал об угрозе знакомства с четвертым отрядом – упади он с дерева или попадись на глаза капитану. Поэтому без тени сомнений вскарабкался на тянущуюся к освещенному окну ветку и прилип, как гусеница-шелкопряд, прислушиваясь ко звукам в комнате, где его капитан с лейтенантом…

…да, мирно играли в карты. По крайней мере, судя по очертаниям теней на занавесях и легкому бумажному шелесту, когда капитан Ичимару (явно именно он) медленно опустил на пол свой расклад.
- Четыре из пяти… Сдается мне, ты жульничал, Изуру, - в голосе Ичимару слышалось ленивое удивление.
- Нет, тайчо.
- Ну, если ты так говоришь… - на удивление покладисто согласился тот – хотя, в общем-то, ничего удивительного в этом не было, ибо правильность лейтенанта Киры вошла в поговорку.
- Придется завтра отказать лейтенанту Исэ, нэ? – странно беззаботным тоном продолжил Ичимару, собирая колоду.
- Простите, тайчо.
- Полагаю, я тебе кое-что должен.
- Да, тайчо.
- Ну и чего мы ждем?
- Раздевайтесь, тайчо.

…Последнее, что слышит, слетев с дерева и улепетывая, перепуганный неожиданным знанием Мимо – легкий смех и шелест снимаемой хаори.

Конец.

@темы: стеб, Блич, фанфики

---

Еще драббл

«Жалость».

Кира/Ичимару, G, 195 слов

Кира не боится своего капитана.
Если честно, то первое, что он чувствует, думая об Ичимару Гине – жалость.
За странную неловкость, с какой тот иногда может порезаться бумагой – и как зачарованно застывает, уставившись на каплю крови; и кажется, будто алые зрачки лишь отражают ее цвет, будто зеркальные.
За вечерние мигрени, когда улыбки его капитана становятся неровными, а руки – тонкие, с длинными нервными пальцами – часто взлетают коснуться висков.
За легкость, с какой тот обгорает на солнце, и, кажется, даже не замечает боли; но больно Кире, когда он касается взглядом воспаленной кожи.
Кира никогда и никому не признается в этом, потому что его сразу же отправят к Унохане-тайчо, и та непременно поставит диагноз.
А Изуру не сможет объяснить, что руки его капитана похожи на хрупкие сухие ветки. Что у того очень чувствительная кожа, а слизистые – особенно, и чай тот пьет почти холодный. Что тот не может спать подолгу, и всегда вытаскивает своего лейтенанта из постели ни свет ни заря. Что капитан часто мерзнет, и не только в зимнее время, но никогда и не подумает одеться потеплее.
И что при всем при том сам он прекрасно осознает: Ичимару-тайчо знает тысячу и один способ за минуту раскромсать Киру на лоскутное одеяло для четвертого отряда…
Да, это очень страшно – жалеть Ичимару Гина.

@темы: Блич, фанфики

---

Новые драбблы

«Innocence», цикл драбблов по Бличу.



1.

Ичимару, АУ, юмор/ангст, 100 слов.



Он мог быть ни в чем и не виноват.

По крайней мере, на сей раз. Но попробуйте объяснить это дурочке Хинамори.

Изредка Ичимару Гина начинало тяготить предвзятое отношение к собственной персоне. Достаточно вспомнить тот случай, когда еще во времена Академии какая-то скотина подорвала стену женской раздевалки. Лично Гин имел собственные подозрения на этот счет – но обвинили тогда его самого. Мордой, дескать, не вышел.

Вот и сейчас, удаляясь от бренного тела Айзена Соске, Ичимару философски думает, что как и настоящие злодеи, настоящие герои всегда остаются непризнанными.

Если бы кто-нибудь знал, как нелегко было прикончить Айзена!

А ведь еще придется объясняться с Тосеном…



2.

Кира/Мацумото, Кира/…, стеб, 95 слов.



Пожалуй, утро можно было назвать добрым. С натяжкой.

Все-таки доброе утро – это то, что наступает после доброй ночи. А добрая ночь – это когда тебе удается выспаться. С Мацумото Рангику же выспаться невозможно.

Впрочем, бывали в жизни Киры Изуру утра потяжелее. Стоит только вспомнить капитана Сой Фонг. Или лейтенанта Исэ. Или близняшек из рядового состава шестого отряда. Как он тогда не загремел в лазарет от истощения?

…в лазарет. Под жалостливое око капитана Уноханы…

Честно, ну сколько раз можно лишать его невинности?

Тяжело вздохнув, Кира достал из-под подушки ежедневник и на сегодняшней странице размашисто начертал номер – 59.



3.

Ичимару/Кира (легкий), Тосен. 140 слов.

Futurefic, deadfic, ангст.



Тьма опускается мгновенно, забирая звуки и запахи – и Кира уже не слышит собственного голоса, когда вслед за отступником шепчет: - Банкай.

Одна. Две. Три секунды, и уже можно не ждать удара. Кире не нужно зрение, чтобы знать – там, во тьме, оборванный на пол-рывке, отступник падает на четвереньки, прикованный к земле. Сила гравитации растет в геометрической прогрессии.

…Как забавно, что радиус действия их банкаев совпадает.

…Как забавно, что Тосену – бывшему капитану Тосену – неоткуда знать, каков банкай бывшего лейтенанта Киры.

Тот, кто верил в правосудие… Вот твой судья. Пади ниц, пади под тяжестью своих грехов…

Кира стоит, не сгибаясь. В этой тьме он один безгрешен.

…Невинный. Ты такой невинный, Изуру…

Да. Золотой мальчик. Любимец учителей.

…Невинный…

Да. Золотой лейтенант. Послушный во всем.

…Ты такой невинный…

Да. Золотой капитан. Верный делу.

…Изуру…

Он не слышит, как где-то во тьме крошатся кости Тосена.



Вообще-то третий должен был стать мини, под R, со флэшбэками.

---

Главное, все верно. ;)

Вокруг тебя небо. Безграничное, заполненное бронзовыми облаками и грозовыми тучами. Ты и рыжеволосый парень стоите на крохотном пятачке – вершине скалистой горы. Мягкие пушистые облака увивают оскаленные камни и босые ноги парня. Он разминает обнажённые руки, оплетённые затейливой татуировкой в виде феникса. ''Ну что ты смотришь на меня? Сейчас мы здесь и значит это зачем-то нужно. Иногда кто-то не расправляет крылья только потому что рядом все рождены, чтобы ползать. Иногда потому что считает, что небеса не примут его. Но только не в этом мире'' Он оглядывается, чуть улыбаясь. ''Ну что, куда отправимся? На севере Ледяной Дворец, на востоке страна пряных водопадов, на… А, чёрт! Долго болтаем! У тебя 3 секунды на размышления, а потом эта гора рухнет ко всем че…



http://aeterna.ru/test.php?link=tests:4978

@темы: тесты

---

Собственно, сам перевод

Название: «Рассеянность» («Scattered»).
Автор: J. C. Eastling.
Переводчик: Maranta.
Пейринг: Гин/Изуру.
Рейтинг: PG-13.
Жанр: humor/romance.
Саммари: зачем драбблу саммари?
Дисклеймер: не мое, а жалко.
Разрешение на перевод получено.

Изуру прижимает к себе кипу бумаг, словно спортивную награду или военный трофей. Как и всем лейтенантам, ему приходится работать с документами. Это его ключик к сокровищницам мира. Они раздвигают перед ним толпы и раскатывают красную дорожку.
Вообще-то документы – его пропуск в кабинет капитана Ичимару, который попросил их занести. Кира не преувеличивает, он просто любит иногда пофантазировать. Совсем чуть-чуть, не настолько, чтобы закружилась голова.
(Кроме того, он не хотел бы ходить по красным дорожкам. Ковры его нервируют. Он все время старается разглядеть спрятанный в линиях рисунок, и пытается не наступать на черточки…)
На плечо Киры опускается ладонь, и он едва не подскакивает. Один листок выскальзывает и приземляется у ног. Он хочет нагнуться и поднять, но не может, потому что из-за спины доносится напевный голос его капитана: - Изуру.
- Капитан Ичимару! – Кира рад, что не заикается, настолько рад, что становится косноязычен, когда продолжает: - Я… я… я принес бумаги, которые вы просили!
Гин с интересом наклоняется ближе. - О? Когда это я просил?
Изуру собирается ответить, так вежливо, как может: «Два часа назад, капитан Ичимару», но Гин наклоняется чуть ближе – и его (Гина) теплый язык любопытно касается мочки его (Изуру) уха.
К счастью, только на миг, потому что спустя секунду Кира приглушенно взвизгивает и роняет оставшиеся документы. – Капитан Ичимару! – Документы в куче-мале на полу. Напрочь перепутались. Притворяясь, что не замечает собственного румянца, Кира нагибается и начинает поспешно собирать листки по порядку.
- Что-то не так, а? – голос у Гина исключительно удивленный.
- Ничего, капитан! – Изуру наклоняется ниже и впивается взглядом в перепутанные документы. Отсюда ему виден рисунок на паркете, и это как всегда отвлекает. Присматриваться нельзя, а то ему придется разглядывать паркет, пока не увидит в деревянных узорах рисунок. Сейчас ему некогда; надо подобрать документы.
Кроме того, у него уже галлюцинации. Да, точно.
Кира решает это за три секунды до того, как Гин гладит его по, как бы помягче выразиться, заднице. Он снова взвизгивает и роняет только подобранные документы.
- О нет, мой лейтенант чем-то захворал? – в голосе у Гина интерес и удивление.
- Нет, капитан Ичимару! – в рисунке паркета Кире мерещится улыбка Гина, но если приглядеться получше, не очень похоже.
- Может, ему надо отдохнуть? – Гин разговаривает с воздухом; Изуру заставляет себя не оборачиваться, но все равно видит перед собой легкомысленную улыбку на его запрокинутом лице.
- Я высыпаюсь, капитан… - начинает говорить Изуру, но тогда Гин отодвигается и похлопывает его по плечу.
- Разнеси эти бумажки по местам назначения, и все, ладно? - мгновение, и капитан признается ему на ухо: - Я не должен переутомлять своего лейтенанта. Если я тебя заезжу... я же просто не могу себе этого позволить!
Только когда его капитан удаляется пружинящей походкой, Кира ощущает, как затекла спина.

Конец

@темы: переводы, Блич, фанфики

---

Иногда они возвращаются

Ну и ну, пропустила и годовщину собственного дневника, и свой день рождения…

Зато мне пришел Weiss Kreuz. И Loveless посмотрела. И Yami no Matsuei.

Ну, что я вам скажу… Лавлесс – кавай. Ритцу – педофил, и как Коясу-сан взялся такого озвучивать после Белого Охотника?

В Ямиках больше всего расстроило, что Мураки так и не затащил в постель Цузуки. И стоило столько времени домогаться? На мой вкус, трахнуть все-таки романтичнее, чем разрезать на органы…

А Вайсс… особенно Глюэн… хоспади, это же Айя/Кен ин канон! А рисовка – мням… Наконец-то Кен достойно прорисован!



Накатала драббл-сиквел к фику Натаниэль «Порох».



http://esergy.fastbb.ru/index.pl?1-...35-0-1144411830

http://esergy.fastbb.ru/index.pl?1-...0002229-000-0-0

@музыка: "Кельтская"

---

Новый фик

А я тут впервые накатала драббл. И впервые - WK.

Название: «Не имеет значения».
Автор: Maranta.
Пейринг: Айя/Кен, или, если угодно, Айи/Кен.
Жанр: drama/angst. AU.
Рейтинг: G.
Саммари: здесь 289 слов. Какое еще саммари!
Дисклеймер: все украдено до нас.

Айя говорит ему об этом в среду, улыбаясь и вертя в пальцах алую махровую розу. Ран сам срезал со стебля шипы, чтобы сестренка не укололась ненароком.
Некоторое время он молчит, а потом деревянным голосом начинает говорить вещи из репертуара строгих родителей – в глубине души тупо радуясь, что от молчаливого отморозка не будут ждать многого. Хватит и братского благословения. И, конечно – не ешь и не пей ничего подозрительного, не ходи по темным улицам, к одиннадцати будь дома…
Айя-чан смеется, уткнувшись ему в плечо. «Не будь глупым, Ран. Это же Кен. Он за мной присмотрит. Он хороший, правда?»
Правда, сестра.
Он добрый. Он честный. Он никогда тебя не обидит. У горечавок, как известно, нет шипов. Они не умеют ранить. Поэтому…
«Да, конечно, иди.»
Когда Айя счастливым вихрем вылетает из магазина, Ран опускает глаза – и видит забытую на прилавке розу, нелепо голую без своих шипов.

Он отрабатывает смену до последней минуты, и только тогда поднимается к себе.
Закрыв за собой дверь, он проходит к шифоньеру и вынимает из ящика футболку. Алую заношенную футболку – сам Ран ни за что такую бы не надел, но к темным волосам красное идет. Совсем мягкая от стирок ткань пахнет кожей – теплой, смуглой кожей, - солью и чуть-чуть ромашками. Футболку Ран аккуратно раскладывает на подушке и, отступив на два шага, рассматривает, словно готовый букет, с полминуты – и резко отворачивается.
Взяв с подставки катану, он возвращается к кровати и, приподняв футболку за ворот, рассекает ее на две половинки, и еще раз, и еще – пока не остаются одни лишь лоскуты. Только тогда Ран бессильно опускается на постель и лежит так, забыв о брошенной в ногах катане и уткнувшись лицом в клочья трикотажа – словно в лепестки.
Я живу ради Айи. Больше ничто не имеет значения.
Он повторяет себе это, пока не заснет.

Owari.

@темы: WK, фанфики

---

Новый переводик

Что-то я, похоже, посты отправляю только с появлением у меня новых фэндомов. Освоила «Weiss Kreuz». Нравится Кен/Айя и Кроуфорд/Шульдих.

Сделала перевод по Final Fantasy 8.

Название: «Целая вечность» («All the Time in the World»).
Автор: brightspark ([email protected]).
Переводчик: Maranta.
Пейринг: Скволл/Сейфер.
Жанр: romance/angst.
Рейтинг: PG.
Саммари: год за годом они не могут признать свои чувства, пока не становится слишком поздно. А листья продолжают падать.
Разрешение на перевод получено.

В Сад пришла осень, и с ней – очередной фестиваль.
Падающие листья застревают в волосах Скволла, но он даже не замечает, издали наблюдая за ходом праздника. Он так тих и задумчив, что сейчас Сейфер решает его не трогать. Дразнить Леонхарта забавно, но иногда просто не время для этого; Сейфер понимает. Листья – красные, коричневые, золотые – так красивы на темных волосах Скволла… Сейферу хотелось бы сесть рядом и выбирать их по одному, а потом запускать пальцы в мягкие, как паутина, пряди. Просто сидеть в уютной тишине и наслаждаться праздником так, как это делает Скволл.
- СЕЙФЕР, - окликает его Фуджин, и он отворачивается от сидящего в тишине юноши. Скволл празднует Осенний фестиваль Сада по-своему, Сейфер – иначе.
- Ладно, пошли, повеселимся, – со своей привычной ухмылкой произносит Сейфер, но не может удержаться и оглядывается на Скволла. Это всего лишь его спарринг-партнер, но Сейферу почему-то мерещится что-то большее. Друг – но это слово так плохо им подходит. Брат – еще хуже.
Сейфер не находит ответа и позволяет праздничному настроению отвлечь его от этих мыслей. Скволл будет здесь через год, и еще через год, и когда они уже станут SeeD-наемниками – впереди у них вся жизнь; целая вечность, чтобы понять, что Скволл значит для него.
***
Снова осень, и снова фестиваль; война с Волшебницей закончилась. Поймав сухой лист, Скволл растер его в труху, вмиг налипшую на перчатки. Впервые он точно знает, что находится здесь в полной безопасности, что его не потревожат. Никто не посмеет беспокоить Коммандера.
Но святость одиночества его покинула. Больше нет смысла прятаться от одного высокомерного светловолосого типа. Нет смысла сидеть, копаясь в себе, и думать, думать – может быть, на этот раз Сейфер подойдет к нему, вместо того, чтобы просто смотреть… И нет смысла строить догадки о том, почему Сейфер наблюдает за ним.
Нет самого Сейфера.
Прежде этот тихий уголок был напоен тишиной. Скволла успокаивали танцы падающих листьев. Он даже не возражал, когда они застревали в его волосах. Но сейчас листья лишь раздражают Скволла, а тишина отдается гулким эхом в пустоте внутри него. И теперь он не пытается разбираться в своих чувствах, а прячется от них.
Ему больно сознавать, что теперь, когда Сейфер ушел вслед за Волшебницей и не вернулся, он мог бы набраться храбрости признаться и себе и Сейферу, что влюблен.
***
Поздняя осень; почти все листья уже облетели. В этом году фестиваля не было. Праздник был бы настоящим кощунством после недавней гибели Коммандера. В Саду перестали даже улыбаться, обитателей его настигло какое-то оцепенение. Все понимают, как много потеряли; даже этот тихий уголок. Падающие листья с тоской вспоминают, как красивы они были на его темных волосах.
Герои умирают рано. Сейфер это знает, как и то, что должен был найти Скволла сразу. Никто не станет дожидаться, когда ты наконец признаешься в чувствах, на которые они даже не считают тебя способным.
Сейфер садится и закрывает глаза, и представляет, что падающие листья (золотые, с зелеными прожилками), легонько касающиеся его лица – это пальцы Скволла. И он думает – интересно, а можно ли поцеловать призрака?..
Открыв глаза, он видит осень – но не ту, что стоит теперь. Бесчисленные фантомы прошлого танцуют вокруг него подобно листьям. Он видит себя, наблюдающего за Скволлом, и едва сдерживает рвущийся из груди крик – почему, почему он не мог перестать валять дурака и признать себе, что любит этого мальчика? Не брата, не друга, не просто соперника…
И, видя себя со стороны – видя, как он смотрит на Скволла – Сейфер не понимает, как он мог тогда не знать, что чувствовал… Но любовь – и соперничество – ослепляют.
Сейфер опускает голову и, ощущая легкие поцелуи листьев, мечтает, чтобы Скволл был здесь, чтобы снова шел Осенний фестиваль, а ему хватило храбрости подойти. Он знает, отношения между ними не были бы простыми, но они оба старались бы.
Раньше он никогда не плакал…
- СЕЙФЕР, - окликает его Фуджин, постаравшись смягчить голос. Но на этот раз Сейфер не уходит вместе с ней и Райджином. Он даже не оборачивается.
***
Снова осень, и очередной фестиваль. Уголок, где всегда сидел Скволл, пустынен, и деревья роняют листья как слезы по нему и тем поцелуям, что могли, должны были здесь прозвучать. В этом году отсюда никто не наблюдает фестиваль, и никто не смотрит сквозь завесу листопада на того, другого.
Никто не заметил исчезновения Сейфера. Иногда случаются несчастные случаи, все это знают, и Сейфер тоже. Подстроенная «случайность» – прекрасный способ уйти навсегда. Их вечность оказалась такой короткой…
Праздник идет своим чередом, а листья продолжают свой танец.

Owari.

@темы: переводы, Финалка, фанфики

---

Это я! Это я... из глубин небытия...

С годом Пламенного Циника!

По крайней мере, именно так я для себя его окрестила. Маленький блудеж по синонимо-этимологической плоскости.

Лирическое отступление:

Лёнчик, если ты читаешь сии строки – зачем, спрашивается, ты сюда зашла? Ведь заведомо было ясно, что ты в моем дневнике увидишь. Короче, ко мне никаких претензий.

Наконец доделала переводик по «Звездным войнам». Месяц не могла собраться, пересмотреть одну фразу. Какая я ленивая…


Название: «Но правды нет и выше» («Unfair, The Force Is»).
Автор: bell.
Переводчик: Maranta.
Бета: Elga.
Пейринг: Оби-Ван/Энакин.
Рейтинг: PG.
Жанр: юмор.
Вместо саммари: в 2004 году на DVD вышла исправленная версия «Возвращения джедая», где призрак Дарта Вейдера предстает в облике молодого Энакина Скайуокера. Автор не мог оставить сие своим вниманием.
Дисклеймер: мои, наверное, только тапки.
Перевод пиратский.

- Одних я вас оставлю.
- В этом нет необходимости, магистр Йода, мы рады вашей компании.
- Не сомневаюсь я. Но переговорить нужно о многом вам. Лучше подальше отойду я.
И он заковылял прочь, притворно сгорбившись, как и при жизни.
Оби-Ван с мягкой улыбкой повернулся к Энакину: – Рад видеть тебя снова.
- И я тебя, Оби-Ван.
- Вот только... – почесав бороду, Оби-Ван склонил голову набок, разглядывая Энакина. – Нет, что-то я не вижу, чтобы великая Сила была справедлива.
- В смысле? – о… ясно.
- Я, как добропорядочный джедай, в жизни не делал ничего плохого (хотя иногда бывал соблазн), всегда следовал велению Силы, стиснув зубы, слушался мастера Квай-Гона, промывал мозги негодяям и слабовольным созданиям ради их же пользы... Вся моя жизнь была наполнена терпением, добротой и состраданием.
- И?
- Ты переходишь на Темную сторону на двадцать лет, творишь черт знает что, возвращаешься – и выглядишь не старше, чем в день своего падения?
- Я не виноват! Это все Сила! Так вышло!
- Я стар и если бы мог что-то ощущать, то это был бы мой хронический радикулит вкупе с артритом!
- Эй, если бы я выглядел так, как в последние часы жизни, то чем бы я ходил? Я бы беспомощно валялся на полу, лишенный всех своих конечностей, – в чем, между прочим, ты виноват, из-за своей вечной доброты и сострадания.
- Мы не ходим, юноша, а парим. Мы нематериальны.
- Юноша?!
- Да. При жизни я был старше тебя на шестнадцать лет, плюс умер на два года раньше.
- Я никогда не стану равным тебе, да, Оби-Ван?
- Напротив, теперь мы равны. Ты просто КАЖЕШЬСЯ мальчишкой, зеленым и неопытным.
- Я обрел опыт, о котором ты мог только мечтать, - пытаясь сохранить достоинство, произнес Энакин.
- Ты двадцать лет душил кого ни попадя. А как насчет занятий поприятнее?
- В смысле?
- Я о сексе. Спорим, в том черном костюмчике у тебя с ним были проблемы.
- Как и у тебя в твоей пустыне.
- О, вот здесь ты ошибаешься, - взгляд Оби-Вана затуманился. – Очень даже ошибаешься.
- Если бы мне было куда сбежать, ты бы меня уже не видел.
- Можешь пойти за Йодой, он будет счастлив пересказать тебе все рецепты блюд из мха и корешков, которые он придумал за годы проживания на болотах. Ты знал, что, добавив в пищу растертые побеги кустарника Элбернона, ты получишь месячную дозу витамина F? Правда, я не уверен, какую разновидность использовать. Йода знает – спроси его.
- ...Я останусь с тобой.
- Ладно, тогда я расскажу о водосбо…
В отчаянии Энакин стиснул мерцающие плечи Оби-Вана и поцеловал его так крепко, как только мог. Его руки не проходили сквозь тело учителя, губы касались губ и язык – нёба.
- Ты УВЕРЕН, что мы нематериальны?
Оби-Ван приобнял Энакина за талию.
- Я как раз гадал, на сколько тебя хватит.
- Как там твой артрит с радикулитом?
- К счастью, я был в прекрасной форме, когда умер – а то бы не смог так наслаждаться посмертным существованием.
- А что насчет твоих сексуальных приключений?
- А вот это правда.
- Но ты не станешь о них трепаться, правда?
- Только если ты будешь меня целовать.
Энакин зарылся пальцами в белоснежные волосы Оби-Вана, наслаждаясь мягкостью прядей. Кончиками пальцев проследил линии морщинок на знакомом лице, осознавая, сколько прошло лет.
- Ты ничуть не изменился, старик.
- А ты, Энакин, словно заново родился.
***

- Я, конечно, счастлив, но как насчет того, чтобы куда-нибудь удалиться?
- Зачем?
- Здесь нас может увидеть Люк, и хотя тебе удалось избежать отцовских обязанностей, я выполнил их за тебя, и мне будет неудобно, если он нас застукает.
Энакин поморщился:
- Сомневаюсь, что он будет подглядывать, Оби-Ван.
- Твой сын – странный парень.
- В плане?
- Он клеился к своей сестре.
- …Уходим.

Конец.

@темы: переводы, Звездные войны, фанфики

---

Вышел ежик из тумана...

Так, что я там насчет фэндомов говорила? Вот-вот. Плюс «Дозоры» в мою копилку.

В октябре проболела гайморитом. Должна сказать, никогда не поймешь собственного очарования, пока не увидишь своего рентгеновского снимка с разинутой на нем пастью! Прокалывать не стали, обошлись уколами.

Вот-вот начнется сессия. Зачетная неделя с пятого.

Посмотрела результаты RSYA-2005. Предпоследнее место. Ве-ли-ко-леп-но. Сперва было немного расстроилась, а потом решила, что сама виновата – пустила на самотек. Надо было хоть попросить друзей поддержать на голосовании. В конце концов похихикала сама с собой – знать бы, кто те двое, что за меня голосовали, вручить благодарственные грамоты.

Между делом написалось новенькое. Типа на тему взросления. Говорят, что все дети – ангелы…

***

Ангельство теряют в подворотнях:
Девочки с огромными глазами
Ищут – для чего, не зная сами –
Кто у них бы перышки поотнял.

Ангельство теряют незаметно;
Девочкам захочется согреться –
И они ванильный запах детства
В горечи утопят сигаретной.

Ангельство теряют не нарочно;
Стоит лишь чуть-чуть поторопиться –
И девчонкам длинные ресницы
Черной гарью туши запорошит.

Ангельство теряют постепенно:
Годы расчерти, как сеткой, днями –
И уже с бесстыжими парнями
Ангелы воркуют на ступенях.

Ангельство теряют, не жалея;
Посчитав роль женщины комфортней,
Нацепив тяжелые платформы,
Ангелы уходят по аллеям…

Перья размело по подворотням.
Ангелы ушли бесповоротно.

@темы: стихи